Александр Каломирос
ნაწილი მეხუთე.
СПАСЕНИЕ
Многие так называемые православные получают большое удовольствие от
участия в дискуссиях между католиками и протестантами. И слепцы ведут слепцов.
К примеру, возьмем вопрос об оправдании: вера или добрые дела спасают человека?
Католики учат, что человек спасается количеством и качеством добрых дел, которые он представит к концу своей жизни. Было время, когда папы даже заявляли, что добрых дел у святых было намного больше, чем необходимо для их собственного спасения, и что сверхдолжные заслуги могли быть переданы грешникам, если последние могли заплатить определенную цену.
Отвергая мнение католиков, протестанты учил, что нет заслуги в добрых делах, что не оправдывается человек делами закона, что человека спасает лишь одна вера.
На протяжении столетий продолжаются споры с непрерывным обменом все увеличивающимися в числе аргументами, споры, которые никого не убеждают, но вращаются в порочном кругу антропоцентрических концепций, столь характерных для рационализма.
Какова позиция " православных" , сталкивающихся с этим западным спором? Чувство собственной неполноценности и растерянности охватывает наших богословов, с восхищенным изумлением внимающих утонченным аргументам их западных коллег. Они не знают, что сказать. Они внутренне упрекают Православие, не имеющее столь четкой позиции по этому вопросу.
Некоторые с небольшими оговорками присоединяются к католикам, другие пытаются примирить оба мнения. Апостолы и отцы для них не помощники: им кажется, что святые противоречат друг другу и даже себе самим.
В какую тьму рационализм заводит человека! Как могут рационалисты понять апостолов и отцов, когда апостолы и отцы, не бывшие рационалистами, говорят на языке, рационалистам неизвестном?
Для рационалистов Священное Писание, самая ясная книга в мире, полно противоречий. Для них любое слово и любое выражение имеет только одно определенное значение. Либо апостол Павел прав, уча, что оправдание происходит через веру; либо прав апостол Иаков, который пишет: Что пользы, братия мои, если кто говорит, что имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его? ...и бесы веруют и трепещут (Иак. 2:14-19). Вот почему многие протестантские богословы характеризовали Послание апостола Иакова как " насмешку" , недостойную быть причисленной к книгам Нового Завета. Но даже апостол Павел, как будто бы, противоречит сам себе, говоря в одном месте об оправдании верою, а в другом — о воздаянии каждому по делам его. Вот почему некоторые протестанты стали говорить о " двух оправданиях" .
Мысль апостолов и отцов, такая чистая и простая, в руках богословов-рационалистов наполняется туманом и темнотою. Они хотят сделать из христианства систему. Система не приемлет антитезисов. Все должно быть на своем месте и четко классифицировано. Для их ограниченного мышления всякий антитезис есть противоречие. Но действительность полна антитезисов. И только когда человек принимает антитезисы такими, как они есть, не пытаясь смягчить их, — тогда он приближается к истине.
Православные должны благодарить Бога за то, что подобная этой проблема никогда не поднималась в Православной Церкви. Споры вокруг вопроса оправдания, продолжавшиеся на Западе в течении стольких столетий, так и не достигли какого-либо удовлетворительного результата. Спасение не дается в награду за что-то хорошее, чего достиг человек, будь то вера или же дела. Спасение не является наградой, как и проклятие не является наказанием. Такой подход к вопросу, подобный подходам рационалистов, антропоцентричен. Это перенос в духовный мир того, что происходит в повседневной жизни человека в обществе, где доброе слово или дело награждаются, а плохое слово или злое дело наказываются по законам, предписанным самими же людьми.
Подобно древним грекам, Запад создает Бога по человеческому подобию. Он видит в Нем судию, который судит и карает на основании существующих законов. Но правосудие Божие не имеет мстительного характера или юридического значения. Бог не наказывает с целью удовлетворить Свое собственное правосудие. Это антихристианский взгляд. Бог никого никогда не карает, Он лишь наказывает так, как наказывает отец сына, чтобы воспитать его. Даже геенна есть не место пыток, а место самоизгнания, вдали от Божия присутствия. Это состояние свободно избранной слепоты, место, куда никогда не проникают лучи солнца. Бог справедлив, что значит — благ; и потому для Него невозможно единение с несправедливостью, которая есть лукавство. И это не потому, что Бог не хочет придти к грешникам, а потому, что лукавые люди отвращаются от праведности Божией и не хотят иметь какой-либо близости с Ним. " То не Он враждебен, а мы; Бог никогда не враждебен" (Свт. Иоанн Златоуст, Слово XI на II Кор. 3).
Спасение, так же как и знание, есть дело сопричастности Богу. Дела и вера, добродетели и старания — это то, что открывают Господу дверь в наше сердце. Но само спасение дается не за дела, не за веру, не за добродетели, не за старания и не за все это вместе взятое. Человек может все это иметь и при этом не наслаждаться сопричастностью Духу Святому, не быть обителью Святой Троицы. Спасение, так же как и знание, есть оживотворение человека благодатью Божьею и видением Бога, чего удостаиваются в этой жизни чистые сердца в соответствии со степенью своей чистоты. Это не награда, выдаваемая Богом за старания и труды, которые могут и вовсе не очистить сердца; это и не награда за умственную веру, которая нисколько не может изменить человеческую жизнь.
К примеру, возьмем вопрос об оправдании: вера или добрые дела спасают человека?
Католики учат, что человек спасается количеством и качеством добрых дел, которые он представит к концу своей жизни. Было время, когда папы даже заявляли, что добрых дел у святых было намного больше, чем необходимо для их собственного спасения, и что сверхдолжные заслуги могли быть переданы грешникам, если последние могли заплатить определенную цену.
Отвергая мнение католиков, протестанты учил, что нет заслуги в добрых делах, что не оправдывается человек делами закона, что человека спасает лишь одна вера.
На протяжении столетий продолжаются споры с непрерывным обменом все увеличивающимися в числе аргументами, споры, которые никого не убеждают, но вращаются в порочном кругу антропоцентрических концепций, столь характерных для рационализма.
Какова позиция " православных" , сталкивающихся с этим западным спором? Чувство собственной неполноценности и растерянности охватывает наших богословов, с восхищенным изумлением внимающих утонченным аргументам их западных коллег. Они не знают, что сказать. Они внутренне упрекают Православие, не имеющее столь четкой позиции по этому вопросу.
Некоторые с небольшими оговорками присоединяются к католикам, другие пытаются примирить оба мнения. Апостолы и отцы для них не помощники: им кажется, что святые противоречат друг другу и даже себе самим.
В какую тьму рационализм заводит человека! Как могут рационалисты понять апостолов и отцов, когда апостолы и отцы, не бывшие рационалистами, говорят на языке, рационалистам неизвестном?
Для рационалистов Священное Писание, самая ясная книга в мире, полно противоречий. Для них любое слово и любое выражение имеет только одно определенное значение. Либо апостол Павел прав, уча, что оправдание происходит через веру; либо прав апостол Иаков, который пишет: Что пользы, братия мои, если кто говорит, что имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его? ...и бесы веруют и трепещут (Иак. 2:14-19). Вот почему многие протестантские богословы характеризовали Послание апостола Иакова как " насмешку" , недостойную быть причисленной к книгам Нового Завета. Но даже апостол Павел, как будто бы, противоречит сам себе, говоря в одном месте об оправдании верою, а в другом — о воздаянии каждому по делам его. Вот почему некоторые протестанты стали говорить о " двух оправданиях" .
Мысль апостолов и отцов, такая чистая и простая, в руках богословов-рационалистов наполняется туманом и темнотою. Они хотят сделать из христианства систему. Система не приемлет антитезисов. Все должно быть на своем месте и четко классифицировано. Для их ограниченного мышления всякий антитезис есть противоречие. Но действительность полна антитезисов. И только когда человек принимает антитезисы такими, как они есть, не пытаясь смягчить их, — тогда он приближается к истине.
Православные должны благодарить Бога за то, что подобная этой проблема никогда не поднималась в Православной Церкви. Споры вокруг вопроса оправдания, продолжавшиеся на Западе в течении стольких столетий, так и не достигли какого-либо удовлетворительного результата. Спасение не дается в награду за что-то хорошее, чего достиг человек, будь то вера или же дела. Спасение не является наградой, как и проклятие не является наказанием. Такой подход к вопросу, подобный подходам рационалистов, антропоцентричен. Это перенос в духовный мир того, что происходит в повседневной жизни человека в обществе, где доброе слово или дело награждаются, а плохое слово или злое дело наказываются по законам, предписанным самими же людьми.
Подобно древним грекам, Запад создает Бога по человеческому подобию. Он видит в Нем судию, который судит и карает на основании существующих законов. Но правосудие Божие не имеет мстительного характера или юридического значения. Бог не наказывает с целью удовлетворить Свое собственное правосудие. Это антихристианский взгляд. Бог никого никогда не карает, Он лишь наказывает так, как наказывает отец сына, чтобы воспитать его. Даже геенна есть не место пыток, а место самоизгнания, вдали от Божия присутствия. Это состояние свободно избранной слепоты, место, куда никогда не проникают лучи солнца. Бог справедлив, что значит — благ; и потому для Него невозможно единение с несправедливостью, которая есть лукавство. И это не потому, что Бог не хочет придти к грешникам, а потому, что лукавые люди отвращаются от праведности Божией и не хотят иметь какой-либо близости с Ним. " То не Он враждебен, а мы; Бог никогда не враждебен" (Свт. Иоанн Златоуст, Слово XI на II Кор. 3).
Спасение, так же как и знание, есть дело сопричастности Богу. Дела и вера, добродетели и старания — это то, что открывают Господу дверь в наше сердце. Но само спасение дается не за дела, не за веру, не за добродетели, не за старания и не за все это вместе взятое. Человек может все это иметь и при этом не наслаждаться сопричастностью Духу Святому, не быть обителью Святой Троицы. Спасение, так же как и знание, есть оживотворение человека благодатью Божьею и видением Бога, чего удостаиваются в этой жизни чистые сердца в соответствии со степенью своей чистоты. Это не награда, выдаваемая Богом за старания и труды, которые могут и вовсе не очистить сердца; это и не награда за умственную веру, которая нисколько не может изменить человеческую жизнь.
ВЕЛИКАЯ БЕЗДНА
Католицизм, протестантизм и атеизм, подобно всем прочим философским
учениям, говорят на одном языке. Один понимает аргументы другого, и, несмотря
на все разногласия, они могут общаться друг с другом. Но Православие отделено
от всех этих систем великой бездной, потому что оно есть нечто иное в самой
своей сути.
Все ошибочные верования Запада и засушенный характер их духовности имеют своей первопричиной рационализм. Европейцы судят о божественном по земным меркам и строят свою религиозную жизнь согласно критериям и стандартам жизни сей. Можно привести такую массу примеров этого, что заполнится не одна книга. Но двух уже приведенных нами примеров (т.е. о таинстве человека и таинстве спасения) достаточно, чтобы понять, что различие между Восточной Церковью и западными заключается не в разных внешних признаках, но в самой сути.
Даже если предположить, что Запад самым наилучшим образом был бы расположен к тому, чтобы пойти нам навстречу и зажить по православному — чего на самом деле нет, за исключением, возможно, примера старокатоликов, — такая расположенность не сделала бы их способными понять Православие и жить по нему. Многие века отступничества не прошли даром и наложили свою печать на души этих людей. И печать эта настолько трудно смываема, что не может быть стерта ничем, кроме как благодатью Божией, и то только со смиренных сердец.
В последние годы многие в Европе стали называть себя православными и были помазаны Святым миром Православной Церкви, но очень немногие из них действительно стали православными. Большинство из них приняли Православие умственно, придя в восторг от того богатства знаний, которое оно предлагает им, и будучи очарованы этим новым знакомством с христианством, которое перекинуло мосты через пропасти, оставленные в их сознании искаженным христианством Запада. Но, даже еще ни разу не причастившись и не оплакав свои грехи, и еще не начав смиренно подвизаться в поиске благодати Христовой, они сочли, что их непременной обязанностью является проповедовать Православие православным. Шокированные невежеством православных в теоретических вопросах, — в той сфере, где они сами блистали, — они презрели православных, которые, хотя и не будучи образованными, жили Православием своих предков и были готовы умереть за него. Но Бог не вселяется в гордые умы. Их теоретические приготовления не предохранили их от ошибок; и как слепцы, ведущие слепцов, одни из них упали в яму ересей, сбивая при этом и других с пути; иные же вернулись, как пес на свою блевотину, на свои прежние мирские стези.
Чтобы понять святых и отцов Церкви, далеко не достаточно одного лишь чтения их творений. Отцы говорили и писали, уже живя Божественными таинствами. Они на личном опыте познали таинственную жизнь в Боге. И для того, чтобы понимать их, нужно достичь определенной степени вхождения в эту жизнь, нужно попробовать эту таинственную жизнь на вкус и запах, лично узреть Божественные таинства. Можно читать писания святых и стать очень сведущим в них " головным" знанием, при этом никогда даже ни на мгновение не испытав того, что испытывали святые, написавшие эти книги от своего личного опыта. Для того, чтобы понять святых по-настоящему, а не умственно, необходимо иметь определенный опыт той жизни, о которой они говорят; нужно испробовать, хотя бы отчасти, то, что испробовали и они. Вы должны пожить в пламенной среде Православия; вы должны вырасти в ней. Вы должны сами вкусить этой жизни, познать напряжение и подвиг христианского пути к совершенству. Вы должны очень низко пригнуться, чтобы пройти сквозь узкие врата, ведущие в Царствие Небесное. Вы должны смириться; вы должны освободиться от суетного груза человеческих ценностей и отвратиться сердцем от того, что у людей считается великим и достойным уважения. Вы должны пролить слезы покаяния о том, что вы живете в этой суете, слезы пламенной мольбы ко Господу, чтобы Он избавил вас от тьмы и ниспослал свет Духа Святаго в ваше сердце.
Целый новый мир должен родиться в сердце западного человека для того, чтобы он что-то понял в Православии. Как может тот, кто от колыбели дышит сухим воздухом рационализма и научен поклоняться человеческому разуму как идолу, смириться и стать простым, как дитя? Как может тот, кто привык гнаться за тем, что высоко пред людьми, номерзость пред Богом, и кто был научен рассматривать обращение к внутреннему человеку как " разглядывание собственного пупка" , спастись от терний мирских забот? Как может тот, кто научен рассматривать суету как ценность, оплакивать суету жизни?
Спросим честно: что сделали католицизм и протестантизм для того, чтобы спасти мир из безжалостного водоворота, в котором он очутился? Не религия ли Запада отправила задыхающегося от бега человека в погоню за тем, что Христос назвал тщетным? Монашество, сердце религии, было на Западе либо упразднено, либо превращено в утилитарные ордены, которые, деятельно или мысленно, имели своей целью служение земному благосостоянию людей и мудрости мира сего, которую Бог обратил в безумие (1 Кор. 1: 20). религия Запада сделала политику полем христианской деятельности, управляя царствами и проливая кровь в погоне за властью и деньгами. Она использовала миссии в качестве приманки для подчинения людей цветных рас бесчеловечным европейским властителям. Она гналась за удовольствиями и комфортом, уча, что благосостояние есть Божий дар. Она дала христианству утилитарную, социальную цель, принуждая человека верить, что Христос был учителем нравственности, озабоченным прежде всего правовым функционированием общества, и что Церковь является хранительницей идеальных человеческих законов и следит за тем, как эти законы исполняются. Религия Запада создала модель христианина-фарисея, добропорядочного гражданина, который думает, что достиг совершенства, потому что никогда никому не причинил вреда, или потому, что пожертвовал деньги благотворительным организациям.
Как могут из недр цивилизации, которой свойственна погоня за человеческим комфортом и сатанинская гордость достижениями своей науки, появиться смиренные люди, в печали и слезах ищущие вышний свет?
Как может человек, ищущий в глубинах своего сердца, в тишине и неподвижности своей " сокровищницы" , " драгоценный жемчуг" , появиться из недр цивилизации, для которой характерны непрестанное движение и озабоченность, направленные ко внешнему?
Такое событие явилось бы редчайшим чудом.
Но если понять дух Православия так трудно даже для одного человека, то возможно ли это для всей Римо-католической церкви или для протестантских церквей вместе взятых? Миллионы людей на Западе даже и не знают о существовании Православия. Возможно ли душам, вот уже целые столетия блуждающим в потемках, вернуться к истине в результате всего лишь пары конференций представителей различных " церквей" ?
Уж не думают ли те, кто говорит о единении церквей, что они имеют дело с явлением из сферы политики, где руководители государств ведут своих подчиненных в целом либо к войне, либо к миру? Люди не приходят ко Христу и Его Церкви толпами. Они приходят как свободные личности.
Предположим, что Папа неожиданно решает стать православным и привести всех католиков к Православию. При такой внешней перемене станет ли хоть один из миллионов католиков православным? И даже если бы все они с самым лучшим намерением стремились выучить все православное вероучение и поверить в него, они не смогли бы и шагу ступить по направлению к Православию, потому что Православие есть не просто система учений или ряд обрядов, а нечто намного более глубокое и существенное. Это — направленность целой жизни и мышления. Православие есть дух, дух Предания, который нельзя вывести из книг. Он предается от живого человека к живому человеку, от отца к сыну, от матери к дочери, от брата к брату, от друга к другу, от священника к священнику, от монаха к монаху, от духовного отца к духовному чаду, не на бумаге чернилами, а устами к устам(2 Ин. 1:12), от души к душе. И все это — живя Святыми Таинствами Церкви, с помощью благодати Святаго Духа, со временем, постепенно, при медленном духовном развитии.
Но нет, говорящие о единении совсем не наивны. Они прекрасно знают, что католики и протестанты никогда не станут православными органически. Но их это и не интересует. Им нет дела до заблудшей овцы стада Христова. Они уповают на компромисс и удовлетворяются искусственным соглашением. Кроме того, они сами уже давно не являются православными. Им нет дела до истины и жизни во Христе. Тайна антихриста уже действует в них, и они не успокоятся, пока ее дело не придет к завершению.
Все ошибочные верования Запада и засушенный характер их духовности имеют своей первопричиной рационализм. Европейцы судят о божественном по земным меркам и строят свою религиозную жизнь согласно критериям и стандартам жизни сей. Можно привести такую массу примеров этого, что заполнится не одна книга. Но двух уже приведенных нами примеров (т.е. о таинстве человека и таинстве спасения) достаточно, чтобы понять, что различие между Восточной Церковью и западными заключается не в разных внешних признаках, но в самой сути.
Даже если предположить, что Запад самым наилучшим образом был бы расположен к тому, чтобы пойти нам навстречу и зажить по православному — чего на самом деле нет, за исключением, возможно, примера старокатоликов, — такая расположенность не сделала бы их способными понять Православие и жить по нему. Многие века отступничества не прошли даром и наложили свою печать на души этих людей. И печать эта настолько трудно смываема, что не может быть стерта ничем, кроме как благодатью Божией, и то только со смиренных сердец.
В последние годы многие в Европе стали называть себя православными и были помазаны Святым миром Православной Церкви, но очень немногие из них действительно стали православными. Большинство из них приняли Православие умственно, придя в восторг от того богатства знаний, которое оно предлагает им, и будучи очарованы этим новым знакомством с христианством, которое перекинуло мосты через пропасти, оставленные в их сознании искаженным христианством Запада. Но, даже еще ни разу не причастившись и не оплакав свои грехи, и еще не начав смиренно подвизаться в поиске благодати Христовой, они сочли, что их непременной обязанностью является проповедовать Православие православным. Шокированные невежеством православных в теоретических вопросах, — в той сфере, где они сами блистали, — они презрели православных, которые, хотя и не будучи образованными, жили Православием своих предков и были готовы умереть за него. Но Бог не вселяется в гордые умы. Их теоретические приготовления не предохранили их от ошибок; и как слепцы, ведущие слепцов, одни из них упали в яму ересей, сбивая при этом и других с пути; иные же вернулись, как пес на свою блевотину, на свои прежние мирские стези.
Чтобы понять святых и отцов Церкви, далеко не достаточно одного лишь чтения их творений. Отцы говорили и писали, уже живя Божественными таинствами. Они на личном опыте познали таинственную жизнь в Боге. И для того, чтобы понимать их, нужно достичь определенной степени вхождения в эту жизнь, нужно попробовать эту таинственную жизнь на вкус и запах, лично узреть Божественные таинства. Можно читать писания святых и стать очень сведущим в них " головным" знанием, при этом никогда даже ни на мгновение не испытав того, что испытывали святые, написавшие эти книги от своего личного опыта. Для того, чтобы понять святых по-настоящему, а не умственно, необходимо иметь определенный опыт той жизни, о которой они говорят; нужно испробовать, хотя бы отчасти, то, что испробовали и они. Вы должны пожить в пламенной среде Православия; вы должны вырасти в ней. Вы должны сами вкусить этой жизни, познать напряжение и подвиг христианского пути к совершенству. Вы должны очень низко пригнуться, чтобы пройти сквозь узкие врата, ведущие в Царствие Небесное. Вы должны смириться; вы должны освободиться от суетного груза человеческих ценностей и отвратиться сердцем от того, что у людей считается великим и достойным уважения. Вы должны пролить слезы покаяния о том, что вы живете в этой суете, слезы пламенной мольбы ко Господу, чтобы Он избавил вас от тьмы и ниспослал свет Духа Святаго в ваше сердце.
Целый новый мир должен родиться в сердце западного человека для того, чтобы он что-то понял в Православии. Как может тот, кто от колыбели дышит сухим воздухом рационализма и научен поклоняться человеческому разуму как идолу, смириться и стать простым, как дитя? Как может тот, кто привык гнаться за тем, что высоко пред людьми, номерзость пред Богом, и кто был научен рассматривать обращение к внутреннему человеку как " разглядывание собственного пупка" , спастись от терний мирских забот? Как может тот, кто научен рассматривать суету как ценность, оплакивать суету жизни?
Спросим честно: что сделали католицизм и протестантизм для того, чтобы спасти мир из безжалостного водоворота, в котором он очутился? Не религия ли Запада отправила задыхающегося от бега человека в погоню за тем, что Христос назвал тщетным? Монашество, сердце религии, было на Западе либо упразднено, либо превращено в утилитарные ордены, которые, деятельно или мысленно, имели своей целью служение земному благосостоянию людей и мудрости мира сего, которую Бог обратил в безумие (1 Кор. 1: 20). религия Запада сделала политику полем христианской деятельности, управляя царствами и проливая кровь в погоне за властью и деньгами. Она использовала миссии в качестве приманки для подчинения людей цветных рас бесчеловечным европейским властителям. Она гналась за удовольствиями и комфортом, уча, что благосостояние есть Божий дар. Она дала христианству утилитарную, социальную цель, принуждая человека верить, что Христос был учителем нравственности, озабоченным прежде всего правовым функционированием общества, и что Церковь является хранительницей идеальных человеческих законов и следит за тем, как эти законы исполняются. Религия Запада создала модель христианина-фарисея, добропорядочного гражданина, который думает, что достиг совершенства, потому что никогда никому не причинил вреда, или потому, что пожертвовал деньги благотворительным организациям.
Как могут из недр цивилизации, которой свойственна погоня за человеческим комфортом и сатанинская гордость достижениями своей науки, появиться смиренные люди, в печали и слезах ищущие вышний свет?
Как может человек, ищущий в глубинах своего сердца, в тишине и неподвижности своей " сокровищницы" , " драгоценный жемчуг" , появиться из недр цивилизации, для которой характерны непрестанное движение и озабоченность, направленные ко внешнему?
Такое событие явилось бы редчайшим чудом.
Но если понять дух Православия так трудно даже для одного человека, то возможно ли это для всей Римо-католической церкви или для протестантских церквей вместе взятых? Миллионы людей на Западе даже и не знают о существовании Православия. Возможно ли душам, вот уже целые столетия блуждающим в потемках, вернуться к истине в результате всего лишь пары конференций представителей различных " церквей" ?
Уж не думают ли те, кто говорит о единении церквей, что они имеют дело с явлением из сферы политики, где руководители государств ведут своих подчиненных в целом либо к войне, либо к миру? Люди не приходят ко Христу и Его Церкви толпами. Они приходят как свободные личности.
Предположим, что Папа неожиданно решает стать православным и привести всех католиков к Православию. При такой внешней перемене станет ли хоть один из миллионов католиков православным? И даже если бы все они с самым лучшим намерением стремились выучить все православное вероучение и поверить в него, они не смогли бы и шагу ступить по направлению к Православию, потому что Православие есть не просто система учений или ряд обрядов, а нечто намного более глубокое и существенное. Это — направленность целой жизни и мышления. Православие есть дух, дух Предания, который нельзя вывести из книг. Он предается от живого человека к живому человеку, от отца к сыну, от матери к дочери, от брата к брату, от друга к другу, от священника к священнику, от монаха к монаху, от духовного отца к духовному чаду, не на бумаге чернилами, а устами к устам(2 Ин. 1:12), от души к душе. И все это — живя Святыми Таинствами Церкви, с помощью благодати Святаго Духа, со временем, постепенно, при медленном духовном развитии.
Но нет, говорящие о единении совсем не наивны. Они прекрасно знают, что католики и протестанты никогда не станут православными органически. Но их это и не интересует. Им нет дела до заблудшей овцы стада Христова. Они уповают на компромисс и удовлетворяются искусственным соглашением. Кроме того, они сами уже давно не являются православными. Им нет дела до истины и жизни во Христе. Тайна антихриста уже действует в них, и они не успокоятся, пока ее дело не придет к завершению.
ОТПАДЕНИЕ
О, несчастные греки! Вы, давшие Церкви Христовой так много отцов и
святых, вы, просветившие и соделавшие чадами Божиими стольких язычников, вы,
оросившие эти камни слезами сожаления и раскаяния и насадившие на них цветущий
сад Православия, вы, молитвами своими приклонившие Бога пройти по этой земле,
почему вы теперь обратили восторженные взоры туда, куда никогда не заглядывало
солнце? Вы, издревле бывшие рабами Божиими, почему вы теперь раболепно пали на
колени, поклоняясь прислужникам люцифера?
Неужели вы так поражены знамениями и чудесами прогресса, что готовы пасть ниц и поклониться этому блестящему, но пустому идолу? Неужели вы не видите за фейерверком тьмы? Неужели вы не видите отчаяния смерти за деланной улыбкой? Неужели вы не видите нищеты, скрывающейся под царственной внешностью?
Чему вы завидуете? Власти папы? Но не забыли ли вы о силе Бога вашего, — силе, которая смогла сохранить вашу веру неповрежденной до сего дня?
Чего вы возжелали? Знания? Да, вам следует желать знания, потому что вам начинает недоставать его, страшно недоставать. Но там, где вы ищете знания, его нет. Там есть только заменители знания — академические философские учения и академические богословские системы. Они набьют ваше чрево, но не напитают вас, потому что не имеют в себе жизни; они суть лишь мертвые буквы. Это изучение теней от предметов. Это не познание Бога и Его творения, но изучение тех идей, которые мы имеем о Боге и Его творении, изучение концепций, сложившихся в нашем мозгу.
Но если вы возжелали легкой жизни, если Европа очаровывает вас обещаниями комфорта и плотских наслаждений, тогда — вперед! Идите туда. Она определенно даст вам комфорт и удовольствия. Но вместе с тем, она даст вам пустоту и смерть, духовную и вечную смерть, привкус которой там чувствуется уже сегодня.
Неужели вы так поражены знамениями и чудесами прогресса, что готовы пасть ниц и поклониться этому блестящему, но пустому идолу? Неужели вы не видите за фейерверком тьмы? Неужели вы не видите отчаяния смерти за деланной улыбкой? Неужели вы не видите нищеты, скрывающейся под царственной внешностью?
Чему вы завидуете? Власти папы? Но не забыли ли вы о силе Бога вашего, — силе, которая смогла сохранить вашу веру неповрежденной до сего дня?
Чего вы возжелали? Знания? Да, вам следует желать знания, потому что вам начинает недоставать его, страшно недоставать. Но там, где вы ищете знания, его нет. Там есть только заменители знания — академические философские учения и академические богословские системы. Они набьют ваше чрево, но не напитают вас, потому что не имеют в себе жизни; они суть лишь мертвые буквы. Это изучение теней от предметов. Это не познание Бога и Его творения, но изучение тех идей, которые мы имеем о Боге и Его творении, изучение концепций, сложившихся в нашем мозгу.
Но если вы возжелали легкой жизни, если Европа очаровывает вас обещаниями комфорта и плотских наслаждений, тогда — вперед! Идите туда. Она определенно даст вам комфорт и удовольствия. Но вместе с тем, она даст вам пустоту и смерть, духовную и вечную смерть, привкус которой там чувствуется уже сегодня.
ВЕРШИНА БАШНИ
Давайте не будем обманывать самих себя. Греческий народ, как и все
другие народы, продолжит свой путь. И путь этот — путь толпы. Путь, которым
идут многие, всегда самый легкий. Путь толпы — это всегда путь, ведущий к
комфорту и удовольствиям. И что бы мы все ни говорили или ни делали, мы ничего
не сможем достичь, по причине того состояния, в которое пришел мир. Зло
неизменно.
Самое трагичное состоит в том, что человеческому взору зло предстает как добро. Проклятие, которое не Бог наложит, а сам человек навлечет на себя, не будет неким разрушением или неким ядерным уничтожением, как это представляют себе люди. То будет шедевр диавольского воображения, величайшая из когда-либо бывших мистификаций. Разрушение, к которому движется человечество, будет представляться людям величайшим успехом. Это будет вершина башни Вавилонской, пик человеческого тщеславия, венец человеческого самомнения.
Разрушения явится осуществлением желаний толпы, в которой все страсти и все зло выйдут на поверхность свободно и открыто. Оно будет полным опустошением сердца, пустотой, тоской, скукой, иначе говоря — духовной и вечной смертью.
Для Бога не останется места в сердцах людей. И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Матф. 24:12). Источник жизни не найдет более себе места среди подавляющего большинства людей; Евангелие будет проповедано всему человечеству, во свидетельство всем народам. Все узнают его, и почти все по сути отвергнут его.
В роскоши городов, среди творений человеческого мозга, знамений и чудес антихриста будут вращаться человеческие существа — безжизненные мертвецы, думающие, что они живут жизнью самой интенсивной из когда-либо возможных, но на самом деле исступленно кусающие свою собственную плоть.
Самое трагичное состоит в том, что человеческому взору зло предстает как добро. Проклятие, которое не Бог наложит, а сам человек навлечет на себя, не будет неким разрушением или неким ядерным уничтожением, как это представляют себе люди. То будет шедевр диавольского воображения, величайшая из когда-либо бывших мистификаций. Разрушение, к которому движется человечество, будет представляться людям величайшим успехом. Это будет вершина башни Вавилонской, пик человеческого тщеславия, венец человеческого самомнения.
Разрушения явится осуществлением желаний толпы, в которой все страсти и все зло выйдут на поверхность свободно и открыто. Оно будет полным опустошением сердца, пустотой, тоской, скукой, иначе говоря — духовной и вечной смертью.
Для Бога не останется места в сердцах людей. И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь (Матф. 24:12). Источник жизни не найдет более себе места среди подавляющего большинства людей; Евангелие будет проповедано всему человечеству, во свидетельство всем народам. Все узнают его, и почти все по сути отвергнут его.
В роскоши городов, среди творений человеческого мозга, знамений и чудес антихриста будут вращаться человеческие существа — безжизненные мертвецы, думающие, что они живут жизнью самой интенсивной из когда-либо возможных, но на самом деле исступленно кусающие свою собственную плоть.
ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Говорят, что папа смотрит на будущее человечества с оптимизмом. И
конечно же, он должен быть оптимистом! Человечество стало тем, о чем он мечтал
веками. Пусть же он восхищается делом рук своих.
Все эти ученые, умные и представительные люди — его ученики. Он первый учил их арифметике и грамоте. Он познакомил их с Аристотелем. Он научил их философии, когда они были еще варварами. Ему они обязаны своей цивилизацией.
Папство не проповедовало Христианство. Оно ни внешне, ни внутренне не имело ничего общего с галилейскими рыбаками. Папство принесло европейцам цивилизацию. Если кто и имеет право говорить о греко-христианской цивилизации, так это папство.
Но какое отношение Христианство имеет к цивилизации? Какое отношение может иметь религия, которая говорит: мы не имеем здесь пребывающего града, но грядущего взыскуем, — к цивилизации, цель которой — путем человеческих усилий устроиться как можно комфортабельнее во граде земном?
Однако, если внимательно рассмотреть проповеди и устремления большинства " христиан" , то увидишь, что они заботятся не столько о славе Церкви, сколько о славе цивилизации.
Таких " христиан" мир принимает и понимает, потому что, в сущности, у него с ними одинаковые цели. А других, тех, которые говорят не о греко-христианской цивилизации, а о монашестве, о подвигах, о молитве, для которых насущный хлеб есть постоянное стремление ко граду грядущему, — их мир ненавидит, потому что не признает их за своих. Первых он характеризует как истинно религиозных людей, а последних — как чересчур ревностных религиозных фанатиков, отрицателей жизни.
Сходство, существующее между взглядами православных, говорящих о греко-христианской цивилизации, и взглядами папистов — удивительное. У них одинаковый образ мыслей, одинаковые цели, одинаковое безразличие к истине и к мистической жизни. Их " христианство" есть лишь нечто поверхностное, некое мировоззрение, призванное заполнить пробелы в их сознании и сделать их земное существование еще более комфортабельным.
Такие " христиане" , которые всегда готовы пойти на компромисс, чтобы иметь на своей стороне большинство, никогда не переведутся.
Они, так же как папа, оптимистичны по поводу будущего человечества, и этим оправдываются. Потому что и папа, и они подвизаются в строительстве цивилизации; и к их великой радости цивилизация строится и будет строиться с каждым днем все успешнее. Она станет цивилизацией, которая будет уважать ценности, поскольку цивилизация без ценностей невозможна, а ценности являются ценностями, поскольку они полезны для общества. Но ценности не защитят человеческие сердца от проникновения смерти. Потому что ценности
— это жертвы, приносимые идолу по имени Человек; они не являются приношениями для служения Богу.
Все написанное здесь не адресовано ни миру, ни таким " христианам" . Это адресовано тем немногим избранным, которые в последние времена сами окажутся в опасности быть обманутыми.
В христианских организациях, в папизме и протестантизме есть души, искренне жаждущие Бога и взыскующие грядущего града. Но их окружение и наставники не дают им найти путь, к которому стремятся их сердца.
Эти немногие избранные должны быть осторожны, очень осторожны. диавол не всегда действует как диавол; чаще он является в виде ангела света. Он проповедует христианство лишь слегка отличающееся от подлинного, и с помощью этой уловки он уловил в свои сети намного больше людей, чем захватил бы, наслав целую армию атеистов и Диоклитианов.
Он клевещет на верующих, называя их нетерпимыми, узкомыслящими людьми, фанатиками, поклонниками буквы. Таким способом он воздвиг на Церковь Христову самое страшное в истории гонение. Люди часто больше боятся характеристик, задевающих их честь и репутацию, чем карающего меча. Очень немногие могут принести эту жертву — прослыть глупцами. Но в современном мире каждого христианина неизбежно сочтут дураком или, по крайней мере, узкомыслящим. Очень у немногих есть смелость выступить с протестом, который приводит к мученичеству. Вот почему большинство людей предпочитают легкий путь компромиссов и фанатично проповедуют его.
Язычники никогда не ненавидели христиан так, как ненавидит их сегодня " христианский" мир. Внешняя терпимость обманчива. Мир терпит только так называемых христиан, которые идут с ним рука об руку, тех, которые стараются насадить социальное христианство и не отставать от времени. Других, не желающих отступить от своей веры, мир ненавидит. Но ненависть мира является для нас критерием, по которому мы узнаем, истинные ли мы христиане. Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел (Ин. 15: 18).
გაგრძელება იქნება.
Все эти ученые, умные и представительные люди — его ученики. Он первый учил их арифметике и грамоте. Он познакомил их с Аристотелем. Он научил их философии, когда они были еще варварами. Ему они обязаны своей цивилизацией.
Папство не проповедовало Христианство. Оно ни внешне, ни внутренне не имело ничего общего с галилейскими рыбаками. Папство принесло европейцам цивилизацию. Если кто и имеет право говорить о греко-христианской цивилизации, так это папство.
Но какое отношение Христианство имеет к цивилизации? Какое отношение может иметь религия, которая говорит: мы не имеем здесь пребывающего града, но грядущего взыскуем, — к цивилизации, цель которой — путем человеческих усилий устроиться как можно комфортабельнее во граде земном?
Однако, если внимательно рассмотреть проповеди и устремления большинства " христиан" , то увидишь, что они заботятся не столько о славе Церкви, сколько о славе цивилизации.
Таких " христиан" мир принимает и понимает, потому что, в сущности, у него с ними одинаковые цели. А других, тех, которые говорят не о греко-христианской цивилизации, а о монашестве, о подвигах, о молитве, для которых насущный хлеб есть постоянное стремление ко граду грядущему, — их мир ненавидит, потому что не признает их за своих. Первых он характеризует как истинно религиозных людей, а последних — как чересчур ревностных религиозных фанатиков, отрицателей жизни.
Сходство, существующее между взглядами православных, говорящих о греко-христианской цивилизации, и взглядами папистов — удивительное. У них одинаковый образ мыслей, одинаковые цели, одинаковое безразличие к истине и к мистической жизни. Их " христианство" есть лишь нечто поверхностное, некое мировоззрение, призванное заполнить пробелы в их сознании и сделать их земное существование еще более комфортабельным.
Такие " христиане" , которые всегда готовы пойти на компромисс, чтобы иметь на своей стороне большинство, никогда не переведутся.
Они, так же как папа, оптимистичны по поводу будущего человечества, и этим оправдываются. Потому что и папа, и они подвизаются в строительстве цивилизации; и к их великой радости цивилизация строится и будет строиться с каждым днем все успешнее. Она станет цивилизацией, которая будет уважать ценности, поскольку цивилизация без ценностей невозможна, а ценности являются ценностями, поскольку они полезны для общества. Но ценности не защитят человеческие сердца от проникновения смерти. Потому что ценности
— это жертвы, приносимые идолу по имени Человек; они не являются приношениями для служения Богу.
ТРУДНЫЙ ПУТЬ
В христианских организациях, в папизме и протестантизме есть души, искренне жаждущие Бога и взыскующие грядущего града. Но их окружение и наставники не дают им найти путь, к которому стремятся их сердца.
Эти немногие избранные должны быть осторожны, очень осторожны. диавол не всегда действует как диавол; чаще он является в виде ангела света. Он проповедует христианство лишь слегка отличающееся от подлинного, и с помощью этой уловки он уловил в свои сети намного больше людей, чем захватил бы, наслав целую армию атеистов и Диоклитианов.
Он клевещет на верующих, называя их нетерпимыми, узкомыслящими людьми, фанатиками, поклонниками буквы. Таким способом он воздвиг на Церковь Христову самое страшное в истории гонение. Люди часто больше боятся характеристик, задевающих их честь и репутацию, чем карающего меча. Очень немногие могут принести эту жертву — прослыть глупцами. Но в современном мире каждого христианина неизбежно сочтут дураком или, по крайней мере, узкомыслящим. Очень у немногих есть смелость выступить с протестом, который приводит к мученичеству. Вот почему большинство людей предпочитают легкий путь компромиссов и фанатично проповедуют его.
Язычники никогда не ненавидели христиан так, как ненавидит их сегодня " христианский" мир. Внешняя терпимость обманчива. Мир терпит только так называемых христиан, которые идут с ним рука об руку, тех, которые стараются насадить социальное христианство и не отставать от времени. Других, не желающих отступить от своей веры, мир ненавидит. Но ненависть мира является для нас критерием, по которому мы узнаем, истинные ли мы христиане. Если мир вас ненавидит, знайте, что Меня прежде вас возненавидел (Ин. 15: 18).
გაგრძელება იქნება.
No comments:
Post a Comment