«Услышав же Иисус, что Иоанн отдан под стражу,
удалился в Галилею». (Мф.4:12)
Изъяснение 4:12—24. Для чего Христос удаляется в
Галилею. — Что такое Галилея. — Почему Христос начинает проповедь после Иоанна.
— Призвание Петра и Андрея. — Пример послушания Христу, показанный ими. —
Почему Христос в начале проповеди творил чудеса. — Христос и ныне исцеляет
болезни душевные — источник болезней телесных. — Чтобы просить отпущения
грехов, нужно чувствовать свои грехи. — Нераскаянность больше всего прогневляет
Бога. — По смерти нельзя грешнику получить прощение.
1. Для чего
Он опять удаляется? Для того чтобы научить нас не идти самим навстречу
искушениям, но отступать и уклоняться от них. Не тот виновен, кто не бросается
в опасности, но тот, кто в опасностях не имеет мужества. Итак, чтобы научить
этому и укротить ненависть иудеев, Христос удаляется в Капернаум, исполняя
пророчество, и, вместе, поспешая, подобно рыбарю, уловить учителей вселенной,
которые, занимаясь своим искусством, проживали в этом городе. Заметь здесь, как
Христос всякий раз, намереваясь удалиться к язычникам, побуждения для этого
берет от иудеев. Так и в настоящем случае иудеи, умыслив зло против Предтечи и
посадив его в темницу, самого Иисуса прогоняют в языческую Галилею.
А что под именем Галилеи разумеется ни какая-либо только часть народа иудейского, ни все колена вообще, это ты можешь видеть из слов, которыми пророк определяет эту страну: «земля Неффалимова; возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий» (Ис. 9:1-2). Тьмой здесь называет он не чувственную тьму, но заблуждение и нечестие, почему и прибавил: «на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис. 9:2). А чтобы видно было, что он говорит не о чувственном свете и тьме, для этого, говоря о свете, пророк называет его не просто светом, но светом великим, который в другом месте именует «светом истинным» (Иоан. 1:9); а, говоря о тьме, называет ее тенью смертной. Желая, затем, показать, что жители этой страны не сами искали и нашли этот свет, но Бог явил им свыше, евангелист говорит: «свет воссиял им» (Матф. 4:16), т. е. сам свет воссиял и осветил их, а не сами они наперед пришли к свету. В самом деле, род человеческий перед пришествием Христовым находился в самом бедственном состоянии; люди уже не ходили, а сидели во тьме; а это значит, что они даже и не надеялись освободиться от этой тьмы. Они даже не знали, куда нужно идти, и объятые тьмой, сидели, не будучи уже в силах и стоять.
А что под именем Галилеи разумеется ни какая-либо только часть народа иудейского, ни все колена вообще, это ты можешь видеть из слов, которыми пророк определяет эту страну: «земля Неффалимова; возвеличит приморский путь, Заиорданскую страну, Галилею языческую. Народ, ходящий во тьме, увидит свет великий» (Ис. 9:1-2). Тьмой здесь называет он не чувственную тьму, но заблуждение и нечестие, почему и прибавил: «на живущих в стране тени смертной свет воссияет» (Ис. 9:2). А чтобы видно было, что он говорит не о чувственном свете и тьме, для этого, говоря о свете, пророк называет его не просто светом, но светом великим, который в другом месте именует «светом истинным» (Иоан. 1:9); а, говоря о тьме, называет ее тенью смертной. Желая, затем, показать, что жители этой страны не сами искали и нашли этот свет, но Бог явил им свыше, евангелист говорит: «свет воссиял им» (Матф. 4:16), т. е. сам свет воссиял и осветил их, а не сами они наперед пришли к свету. В самом деле, род человеческий перед пришествием Христовым находился в самом бедственном состоянии; люди уже не ходили, а сидели во тьме; а это значит, что они даже и не надеялись освободиться от этой тьмы. Они даже не знали, куда нужно идти, и объятые тьмой, сидели, не будучи уже в силах и стоять.
«С того
времени Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось
Царство Небесное» (Матф. 4:17). «С того времени»: когда же это? С того времени,
как Иоанн был посажен в темницу. Почему же Христос не проповедовал им сначала?
Для чего Ему нужен был Иоанн, когда самые дела ясно свидетельствовали о Нем? С
одной стороны, для того, чтобы отсюда видно было Его достоинство, когда и Он
так же, как Отец, имеет пророков, о чем и Захария сказал: «и ты, младенец,
наречешься пророком Всевышнего» (Лук. 1:76); с другой — для того, чтобы не
оставить бесстыдным иудеям никакого извинения. На это последнее сам Христос указал,
когда говорил: «пришел Иоанн, ни ест, ни пьет; и говорят: в нем бес. Пришел Сын
Человеческий, ест и пьет; и говорят: вот человек, который любит есть и пить
вино, друг мытарям и грешникам. И оправдана премудрость чадами ее» (Матф.
11:18-19). Притом и нужно было, чтобы о Христе наперед сказал кто-нибудь
другой, а не сам Он. Если уж и после столь многих и столь сильных доказательств
и свидетельств говорили: «Ты Сам о Себе свидетельствуешь, свидетельство Твое не
истинно» (Иоан. 8:13), то чего бы не сказали, если бы о Нем ничего не говорил
Иоанн, а Он сам первый начал бы свидетельствовать о Себе народу? Вот почему Он
и не проповедовал прежде Иоанна, и чудес не творил до тех пор, пока последний
не был посажен в темницу. Он не хотел Своей проповедью и произвести разделения
в народе. По этой же причине и Иоанн не сотворил ни одного чуда, чтобы и этим
привести к Христу народ, привлекаемый к Нему силой Его чудес. И действительно,
если уже, и после столь многих и великих чудес, ученики Иоанна и прежде и после
его заточения с ревностью смотрели на Иисуса и если многие почитали Христом не
Его, а Иоанна, то, что было бы, если бы дело обстояло иначе? Вот для чего
евангелист Матфей и показывает, что Христос «с того времени начал
проповедовать»; и в начале Своего проповедования Он учил тому же, что
проповедовал и Иоанн, а о самом Себе еще не говорил ничего, но продолжал только
проповедь Крестителя, потому что пока еще не имели о Нем надлежащего понятия,
хорошо было бы, если бы и это учение было принято.
2. По той же
самой причине в начале Своей проповеди Христос не предлагает и ничего
тягостного и прискорбного, подобно Иоанну. Тот упоминал о секире, о дереве
посекаемом, о лопате, о гумне, о неугасаемом огне (Матф. 3:10, 12); напротив,
Христос начинает Свою проповедь радостным благовестием о небесах и «царствии
небесном», уготованном слушающим Его. «Проходя же близ моря Галилейского, Он
увидел двух братьев: Симона, называемого Петром, и Андрея, брата его,
закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы, и говорит им: идите за Мной, и
Я сделаю вас ловцами человеков. И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним»
(Матф. 4:18-20). Евангелист Иоанн иначе описывает их призвание. Из его слов
видно, что это призвание было уже второе, — о чем можно заключить из многих
признаков. Именно, у Иоанна говорится, что они пришли к Иисусу, когда Иоанн еще
не был посажен в темницу; а здесь — что они пришли после его заточения. Там
Андрей призывает Петра (Иоан. 1:41-42), а здесь обоих сам Христос. Притом Иоанн
говорит, что Иисус, увидев Симона, идущего к Нему, сказал: «ты — Симон, сын
Ионин; ты наречешься Кифа, что значит: камень Петр» (Иоан. 1:42). А Матфей
утверждает, что Симон уже назывался этим именем; именно он говорит: «видел
Симона называемого Петром». То же показывает и самое место, откуда они были
призваны, и многие другие обстоятельства, — например, и то, что они легко
послушались Его, и то, что оставили все: значит, они еще прежде были хорошо
приготовлены к этому. И действительно, из Иоаннова повествования видно, что
Андрей приходил в дом к Иисусу и слышал от Него многое (Иоан. 1:39); здесь же
видим, что они, услышав одно только слово, тотчас за Ним последовали. Вероятно,
что они, сначала последовав за Иисусом, потом оставили Его, и увидев, что Иоанн
посажен в темницу, удалились и опять возвратились к своему занятию; потому
Иисус и находит их ловящими рыбу. Он и не воспрепятствовал им сначала удалиться
от Него, когда они того желали, и не оставил их совершенно, когда удалились;
но, дав свободу отойти от Себя, опять идет возвратить их к Себе. Вот самый
лучший образ ловли.
Посмотрите
же, какова их вера и послушание. Они заняты были своим делом (а вы знаете, как
приманчива рыбная ловля); но, как скоро услышали призыв Спасителя, не
замедлили, не отложили до другого времени, не сказали: «сходим домой и
посоветуемся с родственниками»; но, оставив все, последовали за Ним точно так
же, как Елисей последовал за Илией (3 Царст. 19:20). Христос желает от нас
такого послушания, чтобы мы ни на малейшее время не откладывали, хотя бы того
требовала самая крайняя необходимость. Вот почему, когда некто другой пришел к
Нему, и просил позволения «похоронить отца своего» (Матф. 8:21), Он и этого не
позволил ему сделать, показывая тем, что следование за Ним должно предпочитать
всему. Ты скажешь, что им много было обещано. Но потому-то я особенно и
удивляюсь им, что они, не видев еще ни одного знамения, поверили столь великому
обещанию, и всему предпочли следование за Христом. Они поверили, что и они в
состоянии будут уловлять теми же словами других, какими уловлены были сами. Да
и это было обещано только Петру и Андрею; а Иакову и Иоанну и того не было
сказано; только пример послушания первых проложил путь и им; впрочем, они и
прежде много слышали об Иисусе. Далее — смотри, с какой подробностью евангелист
указывает на их бедность: Иисус нашел их чинящими сети свои (Матф. 15:21). Они
были бедны до такой степени, что не имели на что купить новых сетей, и потому
чинили обветшавшие. Между тем не малым доказательством их добродетели служит и
то, что они легко переносят свою бедность, питаются от праведных трудов, друг с
другом связаны узами любви, живут вместе с отцом и служат ему. Когда, таким
образом, Христос уловил их, Он начинает в их присутствии творить чудеса,
подтверждая делами то, что сказал о Нем Иоанн. Он начинает часто посещать
синагоги, научая этим учеников Своих, что Он не противник Богу и не обманщик
какой-либо, но пришел согласно воле Отца; и при посещении синагог Он не только
проповедовал, но и творил чудеса.
3. Всякий
раз, когда происходит что-нибудь особенное и необыкновенное, или когда вводится
какой-либо новый образ жизни, Бог обыкновенно дает знамения, как бы в залог
Своего могущества для тех, кто должен принять Его законы. Так, намереваясь
создать человека, Он прежде сотворил весь мир, и потом дал уже ему в раю
известный закон. Так, когда хотел дать закон Ною, опять совершил великие
чудеса, изменил всю тварь, в ее основаниях, повелел страшному наводнению целый
год держать землю, и посреди столь великого обуревания сохранил невредимым
праведника. Так и Авраама оградил многими знамениями; даровал ему победу на
брани, поразил ударами фараона, и избавлял праотца от опасностей. Так и перед
обнародованием закона иудеям Он явил дивные и великие чудеса, а потом дал уже
закон. Так и здесь, намереваясь дать высшие правила жизни и предложить людям
то, чего они никогда не слыхали, подтверждает слова Свои чудесами. Так как
возвещаемое им царствие не было видимо, то видимыми знамениями Он и невидимое
сделал видимым. И заметь, какую евангелист наблюдает краткость; он не говорит о
каждом исцелившемся подробно, но в немногих словах упоминает о множестве
знамений: «приводили к Нему», говорит он, «всех немощных, одержимых различными
болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он
исцелял их» (Матф. 4:24). Но спрашивается: почему Христос ни от кого из этих
исцеленных не требовал веры? Почему не сказал им того, что после говорил:
«веруете ли, что Я могу это сделать» (Матф. 9:28)? Это потому, что Он еще тогда
не явил доказательств Своего могущества. Впрочем, немалую их веру доказало и
то, что они приступили к Нему и подводили больных. Они не приносили бы их
издалека, если бы не имели к Нему великой веры. Последуем и мы за Христом. И мы
имеем многие болезни душевные, а эти-то болезни он преимущественно и желает
уврачевать. Для того ведь Он врачует и телесные болезни, чтобы истребить и
душевные. Приступим же к Нему и будем просить не каких-либо житейских благ, но
отпущения грехов; Он и ныне подает (все нужное), если только просим прилежно.
Тогда разнесся о Нем слух по всей Сирии, ныне же по всей вселенной. Стекались к
Нему тогда жители разных стран, слыша, что Он исцеляет бесноватых, а ты, имея
перед очами гораздо многочисленнейшие и важнейшие опыты Его могущества, не
хочешь восстать и устремиться к Нему? Те оставляли и отечество, и друзей, и
сродников, а ты не хочешь выйти из дому, чтобы приступить к Нему и получить
гораздо лучшее? Но мы и этого от тебя не требуем. Оставь только злые привычки,
и ты можешь, оставаясь дома со своими, удобно спастись. Имея какую-нибудь
телесную болезнь, мы всеми силами стараемся освободиться от нее, а, страдая
тяжко от болезней душевных, мы медлим и отказываемся от врачевства. Потому мы
не избавляемся и от телесных болезней, что необходимое для нас мы почитаем
маловажным, а маловажное необходимым, и, оставив самый источник зла, хотим
очистить потоки. А что испорченность души есть причина болезней телесных, тому
доказательством служит и тот расслабленный, который был в болезни тридцать
восемь лет, и тот, которого спустили на одре, разобрав кровлю, а, прежде всего
— Каин. Да и многие другие примеры показывают то же. Итак, истребим источник
зла, и тогда все потоки болезней иссякнут сами собой. Не одно расслабление
телесное есть болезнь, но и грех; и последний еще более первого, так как душа
лучше тела. Итак, приступим и ныне к Христу, будем просить Его, чтобы Он
уврачевал расслабленную нашу душу, и оставив все житейское, будем заботиться
только о духовном. Стяжав это, ты можешь печься потом и об остальном. Не
почитай себя безопасным, если не скорбишь о грехах своих; но о том-то особенно
и стенай, что не чувствуешь сокрушения о своих беззакониях. Твое спокойствие
происходит не оттого, чтобы грех не угрызал, но от бесчувствия души, преданной
греху. Представь себе, как терзаются чувствующие тяжесть грехов своих, как
горько вопиют они, — горестнее, нежели те, кого режут или жгут! Что делают они,
как страдают, сколько проливают слез, сколько испускают стенаний, чтобы
освободиться от мучений совести? Этого они не стали бы делать, если бы сильно
не страдали душой.
4. Всего
лучше совсем не грешить; а если кто согрешил, то нужно чувствовать свой грех и
исправляться. Если же этого не будет, то, как мы станем умолять Бога и просить
отпущения грехов, когда самим себе не даем в них никакого отчета? Когда сам ты,
согрешивший, не хочешь знать и того, что согрешил, то о прощении каких грехов
будешь просить Бога? О тех, которых не знаешь? И как ты можешь познать величие
благодеяния? Итак, исповедуй все грехи твои подробно, чтобы узнать, сколь велик
долг, который тебе прощается, и, таким образом, возбудишь в себе благодарность
к своему Благодетелю. Оскорбив человека, ты упрашиваешь и друзей, и соседей, и
самих привратников, тратишь деньги, теряешь много дней, ходя к нему и умоляя о
прощении. И, хотя бы оскорбленный отогнал тебя однажды, и в другой раз, и
тысячу раз, ты не отстаешь, но тем с большей ревностью усугубляешь свои
моления. А, раздражив Бога всяческих, мы небрежем о том, остаемся холодными,
роскошествуем, упиваемся и делаем все то, к чему привыкли: когда же мы Его
умилостивим?... Напротив, продолжая так жить, не раздражаем ли Его еще более? И
действительно, нераскаянность в грехах гораздо более возбуждает Его гнев и
негодование, нежели самый грех. Нам надлежало бы скрыться под землей, не видеть
солнца, и даже не пользоваться воздухом за то, что, имея столь милостивого
Владыку, мы раздражаем Его и, раздражая, даже не раскаиваемся в том. Он и в
гневе Своем не только не имеет к нам ненависти и отвращения, но и гневается для
того, чтобы хотя бы таким образом привлечь нас к Себе; ведь если бы Он, будучи
оскорбляем, воздавал тебе одними благодеяниями, то ты еще более стал бы
презирать Его. Чтобы этого не случилось, Он на время отвращает от тебя лицо
Свое, чтобы соединить тебя с Собой навеки. Итак, одушевимся надеждой на его
человеколюбие, принесем усердное покаяние прежде, нежели настанет день, в
который самое покаяние не принесет нам никакой пользы. Ныне все от нас зависит;
а тогда приговор над нами будет во власти одного Судьи. Итак, «предстанем лицу
Его со славословием» (Псал. 94:2), будем плакать и рыдать. Если мы прежде дня
Господня умилостивим Судью, чтобы Он отпустил нам согрешения, то не будем
подлежать суду. В противном случае, каждый из нас, перед лицом всей вселенной,
приведен будет на суд, и мы не будем иметь никакой надежды получить прощение.
Никто из живущих на земле, не получив разрешения в грехах, по переходе в
будущую жизнь, не может избежать истязаний за них. Но как здесь преступники из
темниц приводятся на суд в оковах, так и по отшествии из этой жизни, все души
приведутся на страшный суд, обремененные различными узами грехов. Подлинно,
жизнь настоящая ничем не лучше темницы. Подобно тому, как, входя в темничный
дом, мы видим всех обремененных оковами, так и теперь, если, устранив весь
внешний блеск, войдем в жизнь каждого, то увидим, что душа каждого обложена
узами тяжелее железных, а особенно если взойдем в души богатых. Подлинно, чем
большим они владеют богатством, тем более и уз на них. Подобно тому, как видя
узника, у которого и шея, и руки, а часто и ноги в железе, ты почитаешь его
крайне несчастным, так и видя богатого, владеющего несчетными сокровищами, не
называй его счастливым, но за то-то самое и считай его самым злополучным. В
самом деле, кроме того, что он в узах, при нем находится еще жестокий страж
темничный — злое любостяжание, которое не позволяет ему выйти из темницы, но
приготовляет для него тысячи новых оков, темниц, дверей и затворов; и
ввергнувши его во внутреннюю темницу, еще заставляет его услаждаться своими узами,
так что он не может даже найти и надежды освободиться от зла, его угнетающих. И
если ты проникнешь мыслью во внутренность души его, то увидишь ее не только
связанной, но и крайне безобразной, оскверненной и наполненной червями.
Удовольствия сластолюбивой жизни ничем не лучше, но еще отвратительнее, потому
что растлевают и тело и душу, и поражают их бесчисленным множеством болезней.
Представляя все это, будем молиться Искупителю душ наших, чтобы Он и разорвал
оковы, и отогнал от нас того жестокого стража, и, освободив дух наш от тяжких
железных уз, сделал бы его легче пера; а с молитвой к Нему соединим и
собственное старание и усердие и благую готовность. Таким образом, мы сможем в
короткое время освободиться от обладающего нами зла, и познать свое прежнее
состояние, и воспринять дарованную нам прежде свободу, которой да сподобимся
все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, Которому
слава и держава во веки веков. Аминь.
No comments:
Post a Comment