Опять Иисус мой, и опять
таинство, - не таинство обманчивое и неблагообразное, не таинство языческого
заблуждения и пьянства (как называю уважаемые язычниками таинства и как, думаю,
назовет их всякий здравомыслящий); но таинство возвышенное и божественное,
сообщающее нам горнюю светлость! Ибо святой день светов, которого мы достигли и
который сподобились ныне праздновать, имеет началом крещение моего Христа,
истинного света, просвещающего всякого человека, приходящего в мир (Ин.1:9),
производит же мое очищение и помогает тому свету, который мы, вначале получив
от Христа свыше, омрачили и сделали слитным через грех.
Здесь (скажу, хотя язычникам не
понравится это) не рождение и сокрытие Дия - Критского властелина, не клики и
военные рукоплескания и пляски Куретов, заглушающие голос плачущего бога, чтобы
не услышал отец-чадоненавистник, потому что опасно было плакать, как младенцу,
кто проглощен был как камень. Здесь не искажения фригиян, не свирели и
Корибанты, не те неистовства, какие в честь Реи, матери богов, совершаемы были
и посвящающими и посвящаемыми (что и прилично матери таких богов). У нас не
дева какая-нибудь похищается, не Деметра странствует, вводит к себе
каких-нибудь Келеев, Триптолемов и драконов, и то действует, то страждет.
Стыжусь выставлять на свет ночные их обряды, и постыдные дела обращать в
таинство. Это знают Елевзис и зрители того, что предается молчанию и
действительно достойно молчания. Здесь не Дионис, не бедро рождает недоношенный
плод, как прежде голова произвела нечто другое; не бог андрогин, не толпа
пьяных, не изнеженное войско, не безумие фивян, чтущих Диониса, не поклонение
перуну Семелы; не блудные таинства Афродиты, которая, как сами говорят, и
рождена и чествуется срамно, не какие-нибудь Фаллы и Ифифаллы, гнусные и видом
и делами; не умерщвление чужестранцев у тавров; не обагряющая жертвенник кровь
лакедемонских юношей, секущих себя бичами и в этом одном некстати оказывающих
мужество в честь богини и притом девы, потому что они и негу чтили, и
неустрашимость уважали. Куда же отнесешь приготовление в пищу Пелопса для
угощения голодных богов, - странноприимство отвратительное и бесчеловечное?
Куда отнесешь страшные и мрачные призраки Гекаты, Трофониевы из-под земли
обманы и предсказания, или пустословие Додонского дуба, или обоюдные прорицания
Дельфийского треножника, или дар предвидения сообщающие воды Кастальского
источника? Одного только не предсказали они, а именно, что сами приведены будут
в молчание. Здесь не жреческое искусство магов и угадывание будущего по
рассеченным жертвам; не Халдейская астрономия и наука предсказывать судьбу по
дню рождения, наука, сличающая нашу участь с движением небесных светил, которые
не могут знать о себе самих, что они такое, или чем будут. Здесь не оргии
фракиян, от которых, как говорят, ведет начало слово: το θρησκέυειν, то есть
богослужение; не обряды и таинства Орфея, мудрости которого столько дивились
эллины, что и о лире его выдумали басню, будто бы она все увлекает своими
звуками; не справедливые истязания, положенные Митрой для тех, которые решаются
приступить к таковым таинствам; не растерзание Осириса (другое бедствие, чтимое
египтянами); не несчастные приключения Исиды; не козлы почтеннейшие мендезиян;
не ясли Аписа - тельца, лакомо откармливаемого по простодушию жителей Мемфиса.
Здесь не то, чем в своих чествованиях оскорбляют они Нил, как сами воспевают,
плодоносный и доброклассный, измеряющий благоденствие жителей локтями [1]. Не
буду говорить о чествовании пресмыкающихся и гадов, о расточительности на
срамные дела, так что для каждого гада были какой-нибудь особенный обряд и
особое таинство; хотя общим во всех видим одно - злосчастное положение
поклоняющихся. И если бы им надлежало сделаться совершенными нечестивцами,
вовсе отпасть от славы Божией, предавшись идолам, произведениям искусства и
делам рук человеческих, то благоразумный не пожелал бы им ничего иного, как
иметь такие предметы чествования, и так их чествовать, чтобы, как говорит
Апостол, получить должное возмездие за свое заблуждение (Рим.1:27) в том, что
они чтут, не столько чествуя чтимое, сколько бесчестя им себя, сделавшись
мерзкими по своему заблуждению, а еще мерзостнейшими по ничтожности того, чему
кланяются и что чтут, и чтобы стать бесчувственнее самых чтимых предметов,
настолько превосходя их безумием, насколько предметы поклонения превышают их
ничтожностью.
Когда же произношу слово Бог, вы
озаряйтесь единым и тройственным светом - тройственным в отношении к особенным
свойствам, или к Ипостасям (если кому угодно назвать так), или к Лицам (нимало
не будем препираться об именах, пока слова ведут к той же мысли), - единым же в
отношении к понятию сущности и, следственно, Божества. Бог разделяется, так
сказать, неразделимо и сочетается разделенно, потому что Божество есть Единое в
трех, и единое суть Три, в Которых Божество, или, точнее сказать, который суть
Божество.
Но поскольку настоящее торжество
ради Крещения, и нам должно пострадать от зла сколько-нибудь с Тем, Кто для нас
вообразился, крестился и распят, то полюбомудрствуем несколько о различиях
крещений, чтобы выйти отсюда очищенными. Крестил Моисей, но в воде, а раньше во
облаке и в море (1Кор.10:2), и это имело преобразовательный смысл, как понимает
и Павел. Морем преобразовалась вода, облаком - Дух, манной - хлеб жизни, питием
- Божественное питие. Крестил и Иоанн, уже не по-иудейски, потому что не водой
только, но и в покаяние (Мф.3:11), однако же не совершенно духовно, потому что
не присовокупляет: и духом. Крестит и Иисус, но Духом: в этом совершенство. Как
же не Бог Тот, через Которого (осмелюсь сказать) и ты сделаешься богом? Знаю и
четвертое крещение - крещение мученичеством и кровью, которым крестился и Сам
Христос, которое гораздо достоуважительнее прочих, поскольку не оскверняется
новыми нечистотами. Знаю также еще и пятое - слезное, но труднейшее; им
крестится омывающий каждую ночь ложе свое и постель слезами (Пс.6:7), кому
смердят и раны греховные (Пс.37:6), кто плача и сетуя ходит (Пс.34:14), кто
подражает обращению Манассии, смирению помилованных ниневитян, кто произносит в
храме слова мытаря и оправдывается больше тщеславного фарисея, кто припадает с
хананеянкой, просит человеколюбия и крошек - пищи самого голодного пса.
Итак, эти, если хотят, пусть идут
нашим путем и Христовым; если же нет, то своим. Может быть, они будут там
крещены огнем - этим последним крещением, самым трудным и продолжительным,
которое поедает вещество, как сено, и потребляет легковесность всякого греха. А
мы почтим ныне Крещение Христово и благочестно будем праздновать, не чрево
пресыщая, но веселясь духовно. Как же насладимся? Омойтесь, очиститесь
(Ис.1:16). Если вы багряны от греха и не совсем кровавы, то убелитесь, как
снег; если же червлены и совершенные мужи кровей, то придите, по крайней мере,
в белизну волны. Во всяком же случае будьте очищены и очищайтесь. Бог ничему
так не радуется, как исправлению и спасению человека; для этого и все слово, и
всякое таинство. Да будете как светила в мире (Фил.2:15) - живоносная сила для
других людей, и совершенными светами представ великому Свету, да научитесь
тайнам тамошнего световодства, чище и яснее озаряемые Троицею, от Которой ныне
приняли в малой мере один луч из единого Божества, во Христе Иисусе Господе
нашем. Ему слава во веки веков. Аминь.
(Святитель Григорий Богослов Слово 39. На святые светы явлений Господних)
No comments:
Post a Comment